Мы приехали в Москву в рамках проекта АНО Евразия «Узнай Россию». «Кто знает Москву лучше, чем таксисты?» — эта фраза звучала почти как шутка, пока мы не оказались на пассажирском сиденье автомобиля. За рулем — наш земляк, Тынчтык, 35 лет, родом из Таш-Кумыра.
Он встречает нас улыбкой и крепким рукопожатием. В машине пахнет кофе и едва уловимым ароматизатором. На панели мигает «Яндекс.Такси»: пока едем на точку у нас есть время поговорить.
«Я научился слушать Москву»
Машина мягко вливается в поток по узким московским улицам. По центру будет долго — там пробки.
— В Москве я 13 лет, — начинает Тынчтык. — Приехал, как многие, за работой. В Таш-Кумыре ее не было, а дети подрастали. Надо было что-то решать.
Первые годы он работал суши-поваром. «Тогда это было модно: японская кухня, роллы, суши. За день мог зарабатывать 5 тысяч рублей. Но там было тяжело: жар, кухня, нервы. Я решил пересесть за руль. Сначала арендовал машину, теперь взял китайскую на выкуп», — говорит Тынчтык.
Он усмехается: «Сейчас китайцев тут много — и машин, и людей».
«Не каждый сможет»
Такси кажется простой работой только со стороны. «Сел и поехал? Нет, это постоянный стресс. Пробки, капризные пассажиры, бессонные ночи. Сегодня только 12 дня, а я уже заработал 8 тысяч рублей чистыми. Если повезет, один заказ может принести 5 тысяч — это когда футбол или концерт звезды. Надо знать, где оказаться. Я научился слушать Москву. Это отдельное искусство», — поясняет земляк.
«Такси держится на мигрантах»
В Москве недавно заговорили о возможном ограничении работы мигрантов в такси. Но Тынчтык уверен: в столице этого не случится.
— В Питере запретили, да. Но в Москве не получится. В «Яндексе» сами считали: 90 процентов водителей — мигранты. В основном наши, из Кыргызстана. Попробуй убери нас — город встанет.
Он говорит это спокойно, без вызова. Словно просто констатирует факт: такси в Москве держится на мигрантах.
«Моя семья живет здесь, но мы кыргызстанцы»
В разговоре постепенно всплывает самое важное — семья. У Тынчтыка четверо детей. Все учатся в московской школе. Жена дома, не работает: занимается детьми.
— Мы снимаем двухкомнатную квартиру в Подмосковье за 30 тысяч рублей. В Москве это минимум 60–100 тысяч. Здесь цены безумные.
Он признается: дети уже больше москвичи, чем ташкумырцы. «Они знают столицу, у них здесь друзья. Но дома мы говорим на кыргызском, рассказываем им о Кыргызстане. Я хочу, чтобы они знали, откуда мы», — поясняет Тынчтык.
Мы тут каждый сам за себя.
Тынчтык, таксист
Мигрантская жизнь непростая. «Наше сообщество разрозненное. Поддержки почти нет. Несколько раз обращался за помощью — потом понял, что проще самому. Тут все так: каждый сам за себя», — отмечает таксист.
К кыргызстанцам, говорит, отношение спокойное. «Белорусов тоже не трогают. А вот таджикам сложнее — после теракта в «Крокусе» отношение к ним изменилось. В целом правила строгие, но их можно соблюдать. Главное — не нарушать», — отметил таксист.
«Москва красивая. Но домой все равно тянет»
Мы въезжаем в центр. В окнах сверкают огни небоскребов Москва-Сити. Машина мягко катится по дневным улицам. Пассажиры в других такси зевают, кто-то пьет кофе на ходу, кто-то спешит в метро.
Тынчтык смотрит вперед, но говорит как будто сам с собой:
Москва красивая. Город возможностей. Тут есть все: работа, деньги, движение. Но дома все равно лучше. Родина — это родина. Я заработаю, поставлю детей на ноги и вернусь в Кыргызстан. Здесь хорошо, но сердце тянет туда.
Тынчтык, таксист
Мы доезжаем до точки. Он останавливается, поворачивается и улыбается: «Запишите главное. Москва — это шанс. Но дом всегда там, где твоя родина. Для меня — это Таш-Кумыр».
Он прощается коротко и уезжает в поток огней. Его день продолжается — впереди еще десятки заказов, сотни километров и тысячи пассажиров. А где-то в Подмосковье его ждут жена и четверо детей.
